Поиск по творчеству и критике
Cлово "JULE"
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 330кб.
Входимость: 1. Размер: 113кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Часть текста: Сиди смирно". По воскресеньям, после обедни, позволяли ему играть, то есть давали ему толстую книгу, таинственную книгу, сочинение некоего Максимовича-Амбодика, под заглавием "Символы и эмблемы". В этой книге помещалось около тысячи частью весьма загадочных рисунков, с столь же загадочными толкованиями на пяти языках. Купидон с голым и пухлым телом играл большую роль в этих рисунках. К одному из них, под названием "Шафран и радуга", относилось толкование: "Действие сего есть большее"; против другого, изображавшего "Цаплю, летящую с фиалковым цветком во рту", стояла надпись: "Тебе все они суть известны". "Купидон и медведь, лижущий своего медвежонка" означали: "Мало-помалу". Федя рассматривал эти рисунки; все были ему знакомы до малейших подробностей; некоторые, всегда одни и те же, заставляли его задумываться и будили его воображение; других развлечений он не знал. Когда наступила пора учить его языкам и музыке, Глафира Петровна наняла за бесценок старую девицу, шведку с заячьими глазами, которая с грехом пополам говорила по-французски и по-немецки, кое-как играла на фортепьяно да, сверх того, отлично солила огурцы. В обществе этой наставницы, тетки да старой сенной девушки Васильевны провел Федя целых четыре года. Бывало, сидит он в уголке с своими "Эмблемами" - сидит... сидит; в низкой комнате пахнет гораниумом, тускло горит одна сальная свечка, сверчок трещит однообразно, словно скучает, маленькие часы торопливо чикают на стене, мышь украдкой скребется и грызет за обоями, а три старые девы, словно парки, молча и быстро шевелят спицами, тени от рук их то бегают, то странно дрожат в полутьме, и странные, также полутемные мысли роятся в голове ребенка. Никто бы не назвал Федю интересным дитятей: он был...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: et a hoché la tête d'un air satisfait. Eh bien, cela m'a fait plaisir, je le répète. J'ai bien regretté de ne vous avoir pas vu à Paris - je n'y suis resté que trois jours, et je regrette encore davantage que vous ne veniez pas à Bade cette année. - Vous vous êtes attelle à votre roman 3 - c'est bien - je l'attends avec la plus grande impatience - mais ne pourriez-vous pas vous donner quelques jours de repos - dont vos amis d'ici profiteraient? Depuis la première fois que je vous ai vu - (vous savez, dans une espèce d'auberge - de l'autre côté de la Seine) 4 - je me suis pris d'une grande sympathie pour vous--il y a peu d'hommes, de Franèais surtout, avec lesquels je me sente si tranquillement à mon aise et si tvaille en même temps - il me semble que je pourrais causer avec vous des semaines entières - et puis nous sommes des taupes qui poussons notre sillon dans la même direction. Tout ceci veut dire que je serais bien content de vous voir. Je pars pour la Russie dans une quinzaine de jours, mais je n'y resterai pas longtemps, et dès la fin de juillet je serai de retour - et j'irai à Paris pour y voir ma fille, qui m'aura probablement rendu grand-père à cette époque. Je serais homme à aller vous relancer jusque chez vous - si vous y êtes. Ou bien viendrez-vous à Paris? Mais il faut que je vous voie. En attendant je vous souhaite bonne chance. La vérité vivante et humaine que vous poursuivez d'une étreinte infatigable - ne se laisse prendre que dans les bons jours. Vous en avez eu - vous en aurez encore - et beaucoup. Portez-vous bien; je vous embrasse aussi moi - et avec une véritable amitié. J. Tourguéneff. Перевод с французского:...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: — Отчего ты не весел? Али горе есть какое? Парень не тотчас отвечал мне. — Есть, барин, есть, — промолвил он наконец. — Да и такое, что лучше быть не надо. Жена у меня померла. — Ты ее любил… жену-то свою? Парень не обернулся ко мне; только голову наклонил немного. — Любил, барин. Восьмой месяц пошел… а не могу забыть. Гложет мне сердце… да и ну! И с чего ей было помирать-то? Молодая! здоровая!.. В един день холера порешила. — И добрая она была у тебя? — Ах, барин! — тяжело вздохнул бедняк. — И как же дружно мы жили с ней! Без меня скончалась. Я как узнал здесь, что ее, значит, уже похоронили, — сейчас в деревню поспешил, домой. Приехал — а уж за́ полночь стало. Вошел я к себе в избу, остановился посередке и говорю так-то тихохонько: «Маша! а Маша!» Только сверчок трещит. Заплакал я тутотка, сел на избяной пол — да ладонью по земле как хлопну! «Ненасытная, говорю, утроба!.. Сожрала ты ее… сожри ж и меня! Ах, Маша!» — Маша! — прибавил он внезапно упавшим голосом. И, не выпуская из рук веревочных вожжей, он выдавил рукавицей из глаз слезу, стряхнул ее, сбросил в сторону, повел плечами — и уж больше не произнес ни слова. Слезая с саней, я дал ему лишний пятиалтынный. Он поклонился мне низехонько, взявшись обеими руками за шапку, — и поплелся шажком по снежной скатерти пустынной улицы, залитой...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: Шутки в сторону, Берлин — до сих пор еще не столица; по крайней мере, столичной жизни в этом городе нет и следа, хотя вы, побывши в нем, все-таки чувствуете, что находитесь в одном из центров или фокусов европейского движенья. Наружность Берлина не изменилась с сорокового года (один Петербург растет не по дням, а по часам); но большие внутренние перемены совершились. Начнем, например, с университета. Помните ли восторженные описания лекций Вердера, ночной серенады под его окнами, его речей, студенческих слез и криков? Помните? Ну, так смотрите же, помните хорошенько, потому что здесь все эти невинные проделки давным-давно позабыты. Участие, некогда возбуждаемое в юных и старых сердцах чисто спекулятивной философией, исчезло совершенно — по крайней мере в юных сердцах. В сороковом году с волненьем ожидали Шеллинга , шикали с ожесточеньем на первой лекции Шталя , воодушевлялись при одном имени Вердера , воспламенялись от Беттины , с благоговением слушали Стеффенса ; теперь же на лекции Шталя никто не ходит, Шеллинг умолк , Стеффенс умер, Беттина перестала красить свои волосы… Один Вердер с прежним жаром комментирует логику Гегеля, не упуская случая приводить стихи из 2-й части «Фауста»; но увы! — перед «тремя» слушателями, из которых только один немец, и тот ...
Входимость: 1. Размер: 330кб.
Часть текста: почти в одно время новое произведение Тургенева - и помнится так же, оба в одно время почувствовали необходимость передать друг другу впечатления от повести автора, которому равно горячо сочувствуем. Оказалось так много сходства в наших впечатлениях, что я по всему праву даю моей критической статье форму писем к вам. Это, во-первых, избавляет от необходимости - почему впрочем считается это необходимостью? - излагать содержание повести, известное вероятно всему читающему русскому миру; во-вторых, от казенной манеры начинать - так или в подобном роде,-- что талант Тургенева давно принадлежит к числу талантов, наиболее любимых публикою и проч. и проч... Когда талант какого-либо писателя горячо любит и высоко ценит критик,-- подобный прием ему особенно противен. Тут может быть возникнет сейчас же вопрос: имеет ли право критик говорить о таланте, который он горячо любит и высоко ценит, не перестает ли он быть м отношении к такому таланту критиком, т. е. лицом судящим, взвешивающим, оценивающим, указывающим недостатки и промахи? Такой вопрос конечно может возникнуть только в кружках, ничего не питавших кроме критических статей ...
Входимость: 1. Размер: 113кб.
Часть текста: - II, 134, 284, 509. Аввакум Петрович (ок. 1621 - 1682), протопоп, писатель, глава и идеолог рус. раскола - II, 200. Августа-Мария-Луиза Екатерина (1811 - 1890), королева прусская и императрица германская, с 1829 г. в браке с Вильгельмом I - II, 252, 287. Авдеев Михаил Васильевич (1821 - 1876), писатель, сотрудник "Современника" - II, 40, 58, 59, 62, 440. Агашенька - см. Лобанова Авдотья Кирилловна. Адамов Владимир Степанович (1833 - 1877), гофмейстер, с 1872 г. директор департамента Министерства юстиции - II, 79. Адан (Adan) Жюльетта (псевд.; наст, имя Шюльегта Ланберг; 1836 - 1936), франц. писательница, хозяйка известного в 1870-х гг. аристократического салона в Париже - II, 145, 291, 299. Аккерман Луиза-Викторина (1813 - 1890), франц. поэтесса - II, 301. Аксаков Иван Сергеевич (1823 - 1886), общественный деятель, публицист славянофильского направления - I, 297, 448, 485; II, 131, 148, 188, 303, 470, 471, 494. Аксаков Константин Сергеевич (1817 - 1860), публицист, историк, поэт, лингвист, славянофил - I, 297; II, 188. Аксаков Сергей Тимофеевич (1791 - 1859), писатель, отец К. С. и И. С. Аксаковых - I, 7, 203, 464, II, 188, 189. Александр I Павлович (1777 - 1825), росс, император с 1801 в, - I, 295. Александр II Николаевич (1818 - 1881), росс* император с 1855 г. - I, 212, 241, 451, 452, 463, 464, 487, 514, 518; II, 146, 148, 284 , 304, 441, 442, 445, 462. Александр III Александрович (1845 - 1894), росс, император с 1881 г. - I, 362, 400, 510, 513; II, 148. Алексеев Василий Иванович (1848 - 1919), педагог, учитель детей Л. Н. Толстого в 1877 - 1881 гг. - II, 336. Аленицын Владимир Дмитриевич (1846 - 1910), зоолог - II, 241, 482. Алифанов Афанасий Тимофеевич, крепостной Тургеневых - I, 183, 189, 194. Аллори Христофано (1577 - 1621), итал. художник...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: 49. Bonjour, Madame. Guten Morgen, theuerstes Wesen. Je vous ecris cette lettre dans le salon de Mr et Mme Sitches - rue Laffitte, 11. - Il est 4 heures - il y en a six que vous etes a Londres 1 . Vous avez du faire un bon et heureux voyage. - Je me suis plusieurs fois reveille cette nuit et j'ai pense a vous: je vous ai vue penchee sur la roue du bateau, regardant l'ecume blanche sur la mer verte. - Que Dieu veille sur vous et vous benisse!-- Je ne sais pas encore quand nous allons a Courtavenel; probablement demain. - Mr et Mme Sitches sont sortis pour faire des emplettes, moi, j'ai ete occupe toute la matinee a faire mes paquets et a les transporter. - Cependant, j'ai eu le temps de lire les feuilletons de tous les journaux; plusieurs d'entre eux parlent des dernieres representations du "Prophete" - et de vous avec les plus grands eloges; "Le Courrier francais" vous invite de revenir au plus vite pour reprendre le "sceptre de l'art"; Mr Jules Janin dans un long article ou il parle de son voyage en Belgique vous nomme deux fois de la facon suivante: "Imaginez-vous un paradis entre deux enfers, Rose Cheri entre deux duegnes, la Viardot entre deux tenors de province" 2 . Que dites-vous de ce la, signe de la celebrite pour la femme comme l'absence du Mr l'est pour l'homme? Sentez-vous que le danger, dont parlait si elegamment l'ingenieux Mr Nisard, commence pour vous? A propos - n'oubliez pas que vous m'avez promis de faire taire la modestie dans vos...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: на европейской сцене. Мы имеем в виду опыты Тургенева в сочинении текстов для комических опер г-жи Виардо. В конце 60-х годов (1868--1868) Тургенев пишет четыре французских опереточных либретто: "Trop de femmes", "Le dernier Sorcier", "L'Ogre" и текст четвертого, название которого точно неизвестно, предназначенного для постановки в баден-баденском театре 10-го августа 1869 г. (о нем Тургенев сообщает в своих письмах Людвигу Пичу). Весьма возможно, что это и есть та пьеса, которую Тургенев, по свидетельству Пича, написал в Баден-Бадене. Постановка этих музыкальных комедий живо захватывала Тургенева. Он неизменно исполнял в них главные роли: паши, колдуна Кракемиша и людоеда. Он сообщал своим русским и европейским литературным корреспондентам (Пичу, Анненкову) об этих опытах, а об одном из них послал обстоятельнейшую статью в "Петербургские Ведомости". Постановка их на сцене веймарского театра, горячий интерес к ним Листа, усиленное внимание к ним прусской королевской четы и других германских князей, сочувственное отношение веймарской публики - все это чрезвычайно занимает и радует Тургенева. Непризнанный драматург с удовлетворением принимает запоздалый успех свой на сцене: "Нельзя было не чувствовать, что "Последний Колдун" нравился--сообщает он в корреспонденции "Петербургских Ведомостей"; - не происходило того едва заметного, но томительно постоянного шелеста, того своеобразного шороха, который неприменно возникает в большом собрании людей, когда они скучают, и который - что греха таить!-- я слыхивал не раз при исполнении мною некогда ...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: в Лондон на небольшом пароходе. Нас было двое пассажиров: я да маленькая обезьяна, самка из породы уистити, которую один гамбургский купец отправлял в подарок своему английскому компаньону. Она была привязана тонкой цепочкой к одной из скамеек на палубе и металась и пищала жалобно, по-птичьи. Всякий раз, когда я проходил мимо, она протягивала мне свою черную холодную ручку — и взглядывала на меня своими грустными, почти человеческими глазенками. Я брал ее руку — и она переставала пищать и метаться. Стоял полный штиль. Море растянулось кругом неподвижной скатертью свинцового цвета. Оно казалось невеликим; густой туман лежал на нем, заволакивая самые концы мачт, и слепил и утомлял взор своей мягкой мглою. Солнце висело тускло-красным пятном в этой мгле; а перед вечером она вся загоралась и алела таинственно и странно. Длинные прямые складки, подобные складкам тяжелых шелковых тканей, бежали одна за другой от носа парохода и, всё ширясь, морщась да ширясь, сглаживались наконец, колыхались, исчезали. Взбитая пена клубилась под однообразно топотавшими колесами; молочно белея и слабо шипя, разбивалась она на змеевидные струи — а там сливалась, исчезала тоже, поглощенная мглою. Непрестанно и жалобно, не хуже писка обезьяны, звякал небольшой колокол у кормы. Изредка всплывал тюлень — и, круто кувыркнувшись, уходил под едва возмущенную гладь. А капитан, молчаливый человек с загорелым сумрачным лицом, курил короткую трубку и сердито плевал в застывшее море. На все мои вопросы он отвечал отрывистым ворчанием; поневоле приходилось обращаться к моему единственному спутнику — обезьяне. Я садился возле нее; она переставала пищать — и опять протягивала мне руку. Снотворной сыростью обдавал нас обоих неподвижный туман; и погруженные в одинаковую, бессознательную думу, мы пребывали друг возле друга, словно родные. Я улыбаюсь теперь… но тогда во мне было другое чувство. Все мы дети одной матери — и мне было...